Recenzijas

Модный приговор. “Неоновый демон” (The Neon Demon, 2016)

Николас Виндинг Рефн выдает самый смелый, возмутительный, эротический и дикий триллер в своей кинематографии, который периодически уходит в бессловесно-музыкальную фантазию с ядовитой атмосферой. В некотором смысле это экзистенциальный ужастик без ужасов.

09.08.2016

Николас Виндинг Рефн выдает самый смелый, возмутительный, эротический и дикий триллер в своей кинематографии, который периодически уходит в бессловесно-музыкальную фантазию с ядовитой атмосферой.

От милой семейной фантастики “Супер 8” (2011) молоденькая актриса Эль Фаннинг резко, но здоровски сворачивает в сторону гротескного криминального триллера “Неоновый демон”. Что вообще значит “Неоновый демон”? Провинциалка Джесси (Эль Фаннинг), оказавшись в пряном мире моделей, постепенно превращается в Демона или это сам фасад гламурного общества, бьющего чудовищной правдой? Страдальческая фабула в магическом свете и оккультных знаках.

Автор иллюстрирует наивную простачку Джесси, чью незапятнанную плоть при ярких вспышках захватывает дорогая студийная фотокамера, которая, в конце концов, раскрывает хищную натуру уязвимой девчонки или развивает ее заразную болезнь. Детская свежесть неискушенной Джесси в звериной среде профессиональной моды ночного Лос-Анджелеса – природная жемчужина для барских работодателей и заноза для стервозных девиц.

neon-demon-4

Мудрый, но коварный наставник героини Фаннинг – визажист Руби (Джена Мэлоун) – работает одновременно и с живыми моделями, и с трупами, постоянно создавая иллюзию красоты. Кроме Руби, зрителя сразу знакомят с двумя опытными и дерзкими моделями Сарой (Эбби Ли) и Гиги (Белла Хиткот), которые раскрывают основные законы жизни: никому не нужно прокисшее молоко, когда можно иметь свежее мясо. В нуарах “Драйв” (2011) и “Только Бог простит” (2013) Николас Виндинг Рефн исследует маскулинность, а в мистике “Неоновый демон” – нарциссизм – главная ценность персонажей. Как говорится в самом фильме: человек может не иметь талантов, но красота спасет его существование. Повествование захлебывается в блеске. Здесь даже насилие выглядит сексуально.

От цинизма нет лекарства. Рефн – скептик, наблюдающий за жизнью и виртуозно смешивающий красоту и уродство. Сатирическое кино не только пестрое, но и толковое. С началом фильма зрители, будто открывают глянцевый журнал, страница за страницей созерцая слои переливающихся, узорных изображений и символов. Эта мода – странная штука. Нескончаемо издает последний писк, а погибают другие. Автор разом и пугает нас индустрией и иронизирует над ней. Рефн талантливо использует арсенал моды против нее.

Невозможно не заметить символизм цветов: синий, красный, сиреневый, розовый. Палитра несомненно бесподобна и является ключевым достоинством киноленты. А потом – золотой, который подсказывает зрителю, что главная героиня взрослеет и вливается в лоск модельной Вселенной, слепо поверив в собственную исключительность.

The Neon Demon, Neona dēmons

Любопытно и то, что открытием фильма, где Джесси фотографируют в образе окровавленной красотки (возможно, Демона), режиссер тонко намекает на предательство и смерть в страшно убийственном финале. Агрессивное слияние синего и красного цветов олицетворяет потерю Джесси своей невинности, а отражение становится приметным лейтмотивом. Важно обратить внимание на использование зеркал, которые целуют и разбивают, и которые представляются игривой метафорой – отражение неуверенности, любопытства, обиды, злости и тревоги героя.

Jesse: You know what my mother used to call me? Dangerous. “You’re a dangerous girl”. She was right. I am dangerous.

На поверхности искристое кино датчанина является жуткой аллегорией о молодой, беспорочной 16-летней девушке, над которой хвастливые, неуступчивые соперницы постарше издеваются морально и физически. Ох уж эти лицемерные женщины, которые смотрят на молодых ревностно, побаиваясь старости и мысли остаться невостребованными. Сара и Гиги – опасные и хитрые дамы, которые вмиг загрызут соискательницу славы.

Наконец, у нас есть модный образец давно забытого итальянского джалло Дарио Ардженто. “Неоновый демон” – стильный авторский пастиш. Правда, если разобрать картину до основания ее полотна, то зритель увидит на экране живописный слэшер или, если быть точнее, классическую сказку о ведьмах, сатанинском культе и жертвоприношении девственницы. Коллеги Джесси жадно пьют ее кровь и сладострастно купаются в ней. Вот только девственница не столь блаженна, как кажется.

Когда Джесси дебютирует в своей первой профессиональной фотосессии, фотограф невозмутимо и упрямо требует всех покинуть площадку и просит героиню раздеться. Эпизод обретает запах угрозы и мы терпеливо и бдительно ожидаем нечто зловещее. Фотограф не угодничает и, вместо этого, включает слепящий свет и мажет Джесси золотистой краской. Беспомощную девушку не обезображивают – ее абсолютизируют. Однако Рефн, засучив рукава, готовит адский террор на сладкое.

Roberto Sarno: True beauty is the highest currency we have. Without it, she would be nothing.

Dean: I think you’re wrong.

Roberto Sarno: Excuse me?

Dean: I said, I think you’re wrong.

Roberto Sarno: So are you gonna tell me that it’s what’s inside that counts?

Dean: Yeah, that’s exactly what I think.

Roberto Sarno: Well I think, that if she wasn’t beautiful… you wouldn’t have even stopped to look.

Техно-фетишистский плод Рефна – лучший фильм года? Громадный вопрос. Самый капризный, затейный и красивый фильм года? Несомненно! Представление, где Джесси впервые выходит на мерцающий подиум – целое событие, которое Николас Рефн и оператор Наташа Брайер (“Китайская головоломка” (2013)) элегантно превращают в абстракцию поразительного великолепия. Сцена, как и многие другие, по-всячески мелькает под удары магически-пульсирующих композиций Клиффа Мартинеса, ласкающих и содрогающих наш слух.

Третий акт бросает зрителя в дрожь, панику и смятение. Возможно, кто-то получит от финала страшное удовольствие, но только в том случае, если вы найдете что-то привлекательное в длительном наблюдении за лесбийской некрофилией и в быстром поедании выблеванного глазного яблока. Впрочем, предупрежден – значит вооружен.

Мимоходом появляются знакомые лица: Кристина Хендрикс в роли модельного агента и Киану Ривз в амплуа ворчливого владельца мотеля и любителя нимфеток. Их камео не являются существенными. Наличие Ривза в частности радует, но его пропитый образ позорно выбрасывается из сюжета. Между прочим, единственный персонаж, вызывающий долю симпатии – сладкий юноша, фотограф-дилетант Дин (Карл Глусман), влюбленный в Джесси. Здесь мужики мягкотелые и льстивые, а женщины бескомпромиссные и желанные амазонки, но все они – доступное, одноразовое мясо, о чем Рефн открыто заявляет в сцене, где модели щеголяют голышом. И да, совсем забыл про пуму. Действительно, зачем в номере героини Эль Фаннинг живая пума? В подробно продуманном карнавале вуайеризма, где красота – икона, на которую все молятся, Джесси преследуют звери реальные и образные, и где фотограф ничем не отличается от серийного убийцы.

В абсурдной, фрагментами нелепой киноленте отсутствуют посторонние люди, рядовые граждане. Джесси окружена персонажами, обслуживающими сюжет, будто они находятся на изолированной планете. В общем-то на экране бесстрашный, мрачный, линчевский вымысел, в котором Рефн жонглирует понятием сна. Зритель может и наблюдает за реальной жизнью Джесси, но он в мгновение ока проникает в дивный, но мучительный транс психологический или духовный. Николас Виндинг Рефн в одном лице и поэт, и палач, и манипулятор сознания.

Для киноэстетов Рефн делает отсылки к кубриковскому “Сиянию” (1980). Так губная помада, которую Руби называет “Redrum” и дает Джесси, намекает на убийство (слово “Murder”, написанное наоборот). Вдобавок Руби целует труп женщины, а писатель Джек Торренс (Джек Николсон) в комнате 237 целует разлагающуюся старуху. Кубрик и Рефн играют со сверхъестественным, но они также иллюстрируют темы корпоративного насилия, каннибализма, вины, отступничества, которые вброшены в мозаику кошмара. А высосав все соки из Джесси и зрителей, Рефн следует примеру немого фильма Луиса Бунюэля и Сальвадора Дали “Андалузский пёс” (1929), строя отчаянно-дьявольский эпилог вокруг луны, лезвия и глазного яблока. На самом деле, “Неоновый демон” – приторно-сладкий напиток из сказки “Спящая красавица” (1959) и мистики “С широко закрытыми глазами” (1999).

Roberto Sarno: Beauty isn’t everything. It’s the only thing.

Искусство работает вне рамок “хороший” и “плохой”. Искусство провоцирует. Автор не различает порнографию, самолюбование и смерть. Если человек рожден уродом – он обречен. Если человек попытается замаскировать собственное уродство – он обречен, потому что люди учуют искусственность и обман, и сожрут (а здесь буквально) лгущего негодяя.

“Неоновый демон” – экспериментальный, хаотичный, эйфорический выпендреж, который возбуждает, изумляет и пугает. Его нужно проживать, нежели объяснять. Рефн бросает современному зрителю вызов и наша задача либо принять и понять его сюрреализм, либо плюнуть и продолжать смотреть прямолинейное кино. В некотором смысле это экзистенциальный ужастик без ужасов, но с драматическим обострением о вульгарной красоте и сумасшествии.